Пастырский долг там, где была война

Несколько лет назад разрушенный храм архангела Михаила в Грозном пережил второе рождение. Сейчас здесь проходят регулярные богослужения, а сам храм стал центром социальной помощи для местного русского населения. О приходском житье-бытье рассказывает настоятель православной общины священник Григорий Куценко.

– Отец Григорий, как вы оказались в Чечне?

– После моего рукоположения я служил некоторое время в Андреевском соборе Ставрополя, затем в Кабардино-Балкарской республике – в городе Прохладный, а в 2009 году на епархиальном собрании наш архиерей сообщил мне, что необходимо в самое ближайшее время отправиться на службу в Чечню – в город Грозный. На сборы и переезд было дано три дня. Как сейчас помню: 31 декабря ближе к 10 часам вечера я встречал матушку с вещами в Грозном. Она была уже в положении, мы ждали своего первенца Константина. Бог рассудил родиться ему в Чечне. И вот с того времени я несу свое послушание в Грозном в качестве штатного священника.
До меня здесь настоятелем был игумен Варлаам, который приезжал, чтобы совершить богослужение, из Ингушетии. Но, конечно, людям хотелось, чтобы был постоянный священник, хотелось настоящей приходской жизни. Вот архиерей и направил меня сюда.
После разделения Ставропольско-Владикавказской епархии нынешний архиепископ Зосима назначил меня настоятелем храма и благочинным церквей Грозненского округа. Через несколько месяцев это благочиние было преобразовано: от него были отделены Наурский и Шелковской районы – там сейчас служит иеромонах Амвросий (Марченко), открыты три новых прихода в казачьих станицах.

– Ваш грозненский храм основан еще в XIX веке. Какое наследство вам здесь досталось?

– Храм никогда не закрывался, даже в богоборческие времена. Он был построен в 1892 году на пожертвования болгарских, армянских, русских купцов, а также жителей Грозного. Строили его терские казаки, помогали им офицеры-чеченцы. Храм очень пострадал в первую чеченскую войну. Все убранство, иконы сгорели, а настоятель храма иерей Анатолий Чистоусов в январе 1996 года был похищен боевиками и через несколько недель расстрелян. В январе 1997 года был похищен настоятель храма иеромонах Евфимий (Беломестный). Он был освобожден в ходе спецоперации в феврале того же года. В июне 1999 году похитили настоятеля храма иеромонаха Захария (Ямпольского). Его судьба неизвестна до сих пор.
В 2004 году храм стали восстанавливать по просьбе прихожан, которые забрасывали письмами различные инстанции. Силами военных была отстроена заново крестильня, в которой стали совершаться богослужения. Прихожане вспоминают, как собиралось здесь всего несколько бабушек, приходили военные.
На собранные средства жертвователей со всей России был отлит набор из семи колоколов, приобретены иконы, в том числе храмовая икона архангела Михаила, куплена православная литература для прихожан.
Завершили восстановительные работы в 2006 году; тогда же водрузили купола и кресты. 21 ноября 2006 года, в день празднования Собора архистратига Божия Михаила и прочих небесных сил бесплотных, состоялось освящение храма. К этому дню был доставлен и установлен иконостас. Воронежцы передали прихожанам-грозненцам одежду, обувь, продукты, церковную утварь и духовную литературу. В конце 2008 года началась реставрация храма: позолотили купола, голубые стены выкрасили в белый цвет. 26 апреля состоялась церемония освящения отреставрированного храма. Сегодня в большие праздники здесь собирается до 200 человек. И это большая радость!

– Чем живет приход, переживший две войны? Кто ваши прихожане?

– Наши прихожане в основном пенсионеры. Живем за счет пожертвований военнослужащих и других заезжих людей. Они жертвуют одежду, продукты питания, строительные материалы. Чаще всего эта жертва взаимная. Например, у нас есть Молитвослов, который стоит 100 рублей. Приходит женщина и говорит, что у нее есть только 50 рублей. И, конечно, мы ей даем его за это пожертвование. Иногда развозим книги бесплатно, в том числе и в воинские части.
Поскольку наш приход немолодой по своему составу, то опираться нам приходится только на свои силы. Прихожане все очень немощные, старенькие, травмированные войной. И поэтому нам необходимо сестричество, чтобы можно было навещать тех, кто не может приходить в храм, а также помогать им: к кому-то нужно прийти постирать, помыть полы, принести продукты или просто поговорить по душам.
Наши пенсионеры, как и по всей России, живут крайне скромно. Но грозненцы особенно лишены внимания, защиты, в которых они очень нуждаются и нуждались раньше. В 1995–1996 годах я и представить себе не мог, что где-то недалеко от Ставрополья живут люди, которые пьют из лужи воду, которым нечего есть… Ведь многие месяцами прятались в подвалах, ждали смерти. Сложно передать, какие ужасы войны они пережили. И им сейчас очень не хватает внимания со стороны власти. Например, было такое: глава государства приехал сюда и не зашел в храм – и людям обидно. Пусть их немного, этих русских, но они же здесь есть. Радостной неожиданностью для прихожан был приезд Валентины Матвиенко.
Кроме того, у русских в Чечне есть жилищные проблемы. Квартиры их разрушены или повреждены во время бомбежки, находятся на очереди на восстановление. Нужна гуманитарная помощь, потому что порой не хватает той минимальной пенсии, которую они получают. Большинство из них одиноки или просто оставлены своими близкими.
Есть, конечно, и хорошее в нашей жизни. Мы ездим в паломнические поездки по Северному Кавказу, где много святых мест. Главное – это то, что есть возможность возродить православную духовную жизнь в республике.

– А молодежь в храме есть?

– Совсем немного. Я могу по пальцам пересчитать тех, кого я знаю и стараюсь по мере сил пригласить в наш храм, приобщить к жизни прихода, открыть для них Христову истину. Вот один откликнулся и обучается сейчас в духовной семинарии во Владикавказе.

– В чем еще нуждается ваш приход?

– Я уже говорил, что нам нужно организованное на постоянной основе сестричество. Кроме того, я неоднократно доводил до сведения чиновников, что у нас нет места, где бы могли после службы собираться прихожане, смотреть вместе фильмы, обсуждать насущные проблемы, где бы мы могли вести катехизацию. Усилиями жертвователей, а это в основном прикомандированные военные или сотрудники полиции из других регионов России, построили небольшое помещение – трапезную и по совместительству гробовую, но это помещение можно использовать только в теплую погоду. Там мы собираемся после литургии на совместную трапезу. И здесь же у нас стоят погребальные принадлежности – гробы, кресты, а также пожертвованные заготовки на зиму, одежда, обувь, продукты.
Самым важным нашим начинанием является строительство при храме комплекса с библиотекой, гостиницей для паломников и благотворительной столовой. Там смогут остановиться приехавшие на малую родину бежавшие русские. Сегодня много говорят о возвращении русских в Чечню, и этот комплекс стал бы началом этого возвращения. Прежний архиерей добился договоренности о строительстве комплекса, обещали построить сразу после восстановления храма, и вот пока мы ждем.

Нашему приходу нужна литература, чтобы он мог стать центром для миссионерской деятельности в воинских частях, которые здесь есть. Я выезжаю и туда несколько раз в неделю; мы проводим там богослужения, беседы. В одной из частей есть воскресная школа для детей военных.

– По силам ли тем, кто сегодня живет в Грозном в немощи и бедности, церковная жизнь? И трудно ли вам самому служится в Чечне?

– Да так же, как и всем священникам: по долгу, по мере сил. Надо понимать, что 20 лет люди здесь жили без нормального духовного окормления плюс 70 лет богоборческих времен. Люди только сейчас в Чечне стали понимать, что человека нужно хотя бы достойно проводить в иной мир: соборовать перед смертью, отпеть. И конечно, всем недостает здесь катехизации.
Поначалу мы служили по три-четыре литургии в неделю. Люди были рады, истосковавшись по литургической жизни. Но со временем мы поняли, что нам не под силу частые богослужения и перешли на «щадящий» режим. Решили, что пусть лучше не так часто, но соберутся многие и придут в храм сознательно.

– Где вы живете со своей семьей, и какие у вас отношения с иноверцами?

– Мы живем при храме, впрочем, как и прежний настоятель. Моему старшему сыну Косте уже 2 года. Подумываем отдавать его в детский сад: нужно, чтобы он общался с другими детьми, социализировался. Конечно, ему придется учить чеченский язык. Здесь в основном все говорят по-чеченски. Иной раз зайдешь в магазин и чувствуешь себя неуютно, не понимаешь, о чем говорят. Я пробовал учить язык, но пока мне не под силу – тяжело мне он дается. А вот дети, надеюсь, смогут его осилить.
Вообще чеченцы добродушный народ. Матушка пойдет на рынок и обязательно с подарками возвратится. Торговцы одаривают ее фруктами, конфетами, никогда не оставят без внимания детей. Многодетные чеченские семьи готовы поделиться с тобой всем. Меня удивляло, что матушке во время беременности здесь уступали место в транспорте. Конечно, в отношениях с местным населением могут случаться и эксцессы, но это отдельный большой и больной вопрос, в быту же мы проблем не ощущаем.

– Вы планируете надолго остаться в Чечне?

– Я не задаю себе такой вопрос. Это как создавать семью: никогда не предугадаешь, как все сложится. В семье любовь настоящая появляется только через десятилетия, когда пройдены вместе самые тяжелые времена. В Чечне же я только третий год. Время покажет. Пока я стараюсь честно выполнять свой пастырский долг.