Четырнадцатая публичная лекция эллино-византийского лектория

Четырнадцатая публичная лекция эллино-византийского лектория

26 марта в актовом зале Свято-Пантелеимоновского храма прошла четырнадцатая публичная лекция на тему: «Таинство Крещения и его восприятие в раннем средневековье: Константин Великий – Хлодвиг – Владимир Святославич». Лекцию прочитал аспирант Харьковского национального университета им. В. Н. Каразина А. А. Роменский.
В своем выступлении Александр Александрович проследил процесс адаптацию восприятия таинства Крещения от Константина Великого к Хлодвигу и к Владимиру Святославичу по свидетельствам исторических источников. Также в лекции отмечалось, что если повествования о крещении Константина Великого, Хлодвига и Владимира Святославича зачастую имеют общую сюжетную канву, то это представляется не столько результатом прямого текстуального влияния рассматриваемых нарративов (как считали историки-позитивисты, в частности, П. М. Бицилли), сколько следствием общих поведенческих стереотипов, проявляющихся в восприятии христианства властной элитой разных раннесредневековых государств. Безусловно, нельзя отрицать заимствование позднейшей письменной традицией отдельных эпизодов «Константиновой легенды», однако роль этого фактора в восприятии крещального обряда людьми как королевства франков, так и державы Рюриковичей было бы опасно переоценивать.
Весьма ценным представляется наблюдение Вяч. Вс. Иванова о том, что «если определенный вид ритуалов отличается формализованным характером, то и тексты, над этими ритуалами надстроенные… имеют четко организованное строение». В изучаемых памятниках можно выделить элементы общей структуры повествования. Сюжетная завязка – первое ознакомление с христианством, посредством «миссионерских» усилий проповедника или «доброй жены», иногда по прямому вмешательству потусторонних сил, гарантирующих свое расположение в случае крещения. Тем не менее герой нарратива откладывает этот решительный шаг, хотя, казалось бы, все способствует правильному выбору. Кульминацией можно считать проявление чуда, кардинально меняющего восприятие новой веры (победа над превосходящими силами врага, внезапное исцеление от недугов). За промедлением в обращении к Богу следует наказание, устраняемое чудесным образом. Развязка повествования наступает, когда герой все же крестится, обеспечивая себе покровительство Бога и прочный успех в дальнейшей жизни.
Помимо чуда, в средневековом восприятии крещение правителя неразрывно связано с воинской победой; при этом война, понимаемая как ритуальное действие, дополняется ритуалом религиозного обращения. С. С. Аверинцев отметил, что раннее христианство было религией личной верности и воинской службы Богу, обладающей повышенной семиотичностью. Сакральный символ трактуется как «знак» свыше, требующий веры, и воинское знамя, требующее верности. Воинская этика неразрывно связана с этикой и обрядом христианства, и (перефразируя польского хрониста Галла Анонима) – меч проповеди всегда соседствует с мечом умервщления. Именно это обстоятельство, надо полагать, и было решающим стимулом в «выборе веры», совершаемом лидером и его народом. История крещения, понимаемая сквозь призму укоренившихся представлений крещаемых, позволяет понять, где же проходил фронт борьбы между языческой культурой и духом христианства, между восприятием верхушки «интеллектуалов» и чаяниями широких масс «безмолвствующего большинства».
Крещение в богословской трактовке – это таинство смерти греховного человека и его духовного рождения через принятие подвига Христова, однако далеко не все его воспринимали таким образом. Облачение в «одежды нетления» не означало исчезновения прежних, языческих представлений о характере взаимоотношений между Богом и человеком, той грани, что разделяла сферы сакрального и профанного в сознании и повседневной жизни. Этот противоречивый симбиоз, характерный для всей средневековой культуры, свойственен и повествованиям о крещении Константина Великого и его преемников как на Западе, так и на Востоке Европы.