Межрелигиозный диалог в Крыму

11 июня 2011 года исполнилось 50 лет со дня смерти святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Хирург с мировым именем, лауреат Сталинской премии, многие годы проведший в тюрьмах и ссылках за исповедание веры, был активным участником воссоздания структур Русской Православной Церкви в послевоенное время. Долгие годы ему удавалось совмещать научную деятельность и врачебную практику с архипастырским служением. Из многих тем, связанных с фигурой архипастыря, одна из наиболее актуальных – проблема межрелигиозного диалога. Как решал ее святой, переведенный в 1946 году из Тамбова в далекий Крым?

В послевоенные годы в Советском Союзе религиозный фактор практически не оказывал влияния на публичную общественную жизнь. Достаточно просмотреть газеты тех лет, чтобы убедиться, что никаких религиозных проблем в СССР не было. Самой религии, впрочем, тоже не было. По крайней мере – в качестве фактора, о котором имело смысл говорить в общественных местах и по общественно значимым поводам.

Характер взаимодействия религиозных объединений определялся в кабинетах чиновников. Поэтому неудивительно, что легитимных мест для встречи представителей разных религий было не так уж много – форумы мира, международные конференции по проблемам разоружения и солидарности трудящихся всех стран и подобные им пиар-акции.

Вне международного контекста межрелигиозные контакты не только не приветствовались, но рассматривались как угроза атеистическим устоям. Религиозная компонента, по логике идеологов нового мира, занимала малую часть в сознании советского верующего. Ни о каком серьезном общении на религиозной почве и речи быть не могло.

Тем не менее, скрытые формы диалога в СССР существовали. В кухонных посиделках, в кулуарных разговорах и частных письмах обсуждались интересующие определенную часть верующих вопросы. Иногда представители разных конфессий совершали знаковые жесты. Когда, например, в середине 50-х годов иудеи Евпатории отчаялись зарегистрировать свою общину, они обратились с письмом к Патриарху Алексию I, прося у него поддержки (1). В тех суровых условиях Патриарх, конечно, мало чем мог помочь. Но важно было само ощущение, что ты не один противостоишь безбожной власти.

В отчетах уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви и Совета по делам религиозных культов содержатся скупые сведения о звучавшем под спудом диалоге. В центре него, без сомнения, находился архиепископ Лука.

Святитель считал, что не только православные, но и верующие других конфессий сообща могут противостоять духовной деградации общества. В документах Совета по делам религиозных культов сохранился любопытный рассказ о том, как архиепископ в 1948 году «прибыл в молитвенный дом евангельских христиан-баптистов в сопровождении двух монашек и одного священника». «Его приветствовал пресвитер общины Костюков. Лука выступил и заявил, что прибыл к ним, как к верующим в Единого Бога, и что он надеется на распространение веры в народе» (2). Немедленно были приняты меры: «За допущение на кафедру архиепископа Луки Костюков предупрежден старшим пресвитером» (3).

После этого визита глава Крымской епархии попытался сходить и к адвентистам. Но уполномоченный СДРК был начеку, и у руководства адвентистов желание встретиться отпало.

Особо стоит отметить отношение святителя к католикам. В отчетах уполномоченного СДРПЦ сохранилось письмо одного из священников кафедрального Троицкого собора о том, «что Лука незаконно заставил его причащать католиков... Я волю Луки выполнил только потому, что он, вызвав меня, сказал: «Если ты не будешь исповедовать и причащать католиков, ты мне не нужен, я тебя из собора уволю». Отец Луки, насколько мне известно, был католиком, не лучше его и Лука, поэтому он не случайно окружил себя западниками» (4). Здесь, наверное, стоит пояснить, что в послевоенном Крыму не было ни одного католического храма, и требования святителя диктовались исключительно пастырскими соображениями. Что касается православных священников с западных областей Украины, то святой ценил их богословскую образованность и охотно принимал в клир.

Свт. Лука стремился наладить добрые отношения с католиками и протестантами не только в Крыму. Он пробовал переписываться с заграницей, в 1957 году, скажем, написал письма в Париж и США (5). Однако до адресата они не дошли, попав в руки Г.Г. Карпова – председателя СДРПЦ. Из этого Лука сделал вывод: «Каждый сверчок знай свой шесток». И перестал писать иностранцам. «Я совершенно не в курсе жизни католической, англиканской, протестантской и других церквей мира», – жалуется владыка. Хорошо было бы, говорит он чиновнику СДРПЦ, если бы наше правительство дало право и свободу переписки с заграницей не только Патриарху Алексию, но и нам, епархиальным епископам (6).

Остро отреагировал свт. Лука на антикатолическую кампанию в советской печати в конце 40-х годов. 8 января 1949 года он пишет письмо тогдашнему главному редактору «Журнала Московской патриархии» митрополиту Николаю (Ярушевичу) и критикует его за публикацию антикатолических статей в «ЖМП»: «Разве церковь католическая только папа и кардиналы, только Ватикан, к политике которого мы все относимся отрицательно? Разве церковь католическая не состоит из миллионов простых людей с чистыми сердцами? Зачем же отравлять их статьями Гермогена (архиепископа Казанского Гермогена (Кожина) – ред.), ставящими злые и тяжко греховные преграды между христианами? Зачем, зачем этот тяжелый грех на радость врагам церкви?» (7).

Святитель не сводил межрелигиозное общение к христианскому диалогу. С первых дней пребывания на крымской земле свт. Лука постарался установить нормальные отношения с иудеями. По сообщению начальника управления МГБ СССР по Крымской области, в начале марта 1947 г. архиепископ послал письмо на имя раввина симферопольской общины. Он писал, что «среди обращающихся к нему за лечением мало евреев». Но для него как врача-хирурга нет разницы в национальности и вероисповедании. И он просит «довести до сведения еврейского населения, что он лечит больных бесплатно».

Так, собственно говоря, было и в других местах. Показателен в этой связи случай с А.М. Штейнбергом. Однажды, во время многочисленных разъездов архипастыря по епархии, к нему в Керчи в вагон зашел конферансье Аркадий Штейнберг. По сведениям начальника управления МГБ СССР по Крымской области, он «неоднократно целовал Луке руку и называл его исцелителем». Оказывается, в Ташкенте святитель спас его мать от тяжелой болезни.

Спутник сказал Луке, что после его высылки на север все еврейское население Ташкента сильно переживало. «Теперь это никогда не повторится, – продолжил Штейнберг, – вы лауреат Сталинской премии». На это свт. Лука возразил: «Это ничего не значит. Капицу же выслали, почему меня не могут выслать?». И тут же высказал мнение, что известный физик, директор Института физических проблем АН СССР оказался под домашним арестом за то, что «отказался работать в области атомной энергии, считая это дело в высшей степени разрушительным и аморальным» (8).

В публичном пространстве архиепископ Лука всячески боролся с антисемитизмом прихожан, подогреваемым соответствующей государственной кампанией. 3 апреля 1948 года он произнес филосемитскую проповедь «О том, что Пресвятая Богородица была еврейкой», которая стала единственной в СССР подобной декларацией архиерея Русской Православной Церкви.

Известны и другие публичные жесты солидарности с еврейским народом. 9 мая 1947 года в кафедральном соборе, говоря о победе в Великой Отечественной войне, свт. Лука не преминул напомнить: «Мы помним жуткие дни тирании над евреями городов, сами немецкие палачи ужасались и трепетали, видя зверство».

«Многим из нас бывают противны люди, непохожие на нас, с чертами лица монгольского, китайского или ярко выраженного еврейского типа», – говорил Лука в проповеди «О милосердном самарянине», подчеркивая греховность такой реакции (9).

27 апреля 1957 года, в день своего восьмидесятилетия, во время праздничного обеда архиепископ попросил стенографистку принести поздравительную телеграмму от иудеев. «Лука рассказал, что поздравления еврейская община прислала потому, что он в одной из проповедей сказал о важной миссии еврейского народа» (10).

Староста симферопольской синагоги Франклах, которого архиепископ когда-то лечил и спас от смерти, сам приходил поздравить архипастыря в дни церковных празднеств. А когда архиепископ болел, за него даже молились в синагоге.

А вот некоторые моменты, высвечивающие отношение святителя Луки к исламу. Дело происходит в Ташкенте в начале двадцатых годов: «Неожиданно для всех, прежде чем начать операцию, Войно-Ясенецкий перекрестился, перекрестил ассистента, операционную сестру и больного. В последнее время он это делал всегда, вне зависимости от национальности и вероисповедания пациента. Однажды после крестного знамения больной – по национальности татарин – сказал хирургу: „Я ведь мусульманин. Зачем же Вы меня крестите?“ Последовал ответ: „Хоть религии разные, а Бог один. Под Богом все едины“» (11).

Святитель Лука неплохо знал Коран и умел его в нужном месте цитировать. «Нам следует взять пример с мусульман, у которых в каждом кишлаке и ауле непременно есть не одна, а несколько маленьких мечетей», – утверждал святой (12).

Лука высоко ценил религиозность мусульман и иудеев. Однажды, на замечание одного из священников, что в воскресенье назначен воскресник, он сказал: «Вот русские люди трусы, татары бы и не вышли ни один на работу, и никто бы ничего с ними не сделал. Если бы так поступали с татарами или евреями в их праздник, то ни один не вышел бы на работу. Ну, а наши, русские, православные, как бараны, боятся и, несмотря на праздник, идут сатане навстречу» (13).

И все-таки свт. Лука был далек от безбрежного экуменизма. Он умел «различать духи», чувствовал, понимал «духовную составляющую» ситуации. И когда вопрос касался прозелитизма, святой не боялся резких слов.

Святителя любили и уважали не только представители различных вероисповеданий, но даже убежденные атеисты. Он скончался в самый разгар хрущевских гонений. Стихийная демонстрация в Симферополе, в которую переросли его похороны, стала грандиозным повалом агитационной деятельности советских чиновников.

Борис Колымагин

1) Представитель евпаторийской общины Черняк сказал уполномоченному в 1958 г., «что от имени верующих евреев г. Евпатории они подали заявление на имя Патриарха Алексия, в этом заявлении просят Алексия помочь им открыть синагогу». (Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 6991, оп. 3, № 1184, л. 176).

2) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 3, № 1173, л. 123.

3) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 3, № 1173, л. 125.

4) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1596 л. 18.

5) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 26.

6) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1596 л. 4.

7) Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого): сборник документов / Сост., предисловие: прот. Николай Доненко, С.Б. Филимонов. – Симферополь, Н. Орiанда, 2010. С. 234.

8) Указ. соч. С. 76.

9) http://azbyka.ru/otechnik/Luka_Vojno-Jasenetskij/propovedi_1_31.shtml.

10) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 35.

11) http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C_%D0%9B%D1%83%D0%BA%D0%B0

12) Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 17. Оп. 125. № 235, лл. 85 – 93.

13) Указ. соч. С. 251.

БлаговестИнфо