11 июня 2011 года исполнилось 50 лет со дня смерти святителя
Луки (Войно-Ясенецкого). Хирург с мировым именем, лауреат Сталинской
премии, многие годы проведший в тюрьмах и ссылках за исповедание веры,
был активным участником воссоздания структур Русской Православной Церкви
в послевоенное время. Долгие годы ему удавалось совмещать научную
деятельность и врачебную практику с архипастырским служением. Из многих
тем, связанных с фигурой архипастыря, одна из наиболее актуальных –
проблема межрелигиозного диалога. Как решал ее святой, переведенный в
1946 году из Тамбова в далекий Крым?
В послевоенные годы в Советском Союзе религиозный фактор практически
не оказывал влияния на публичную общественную жизнь. Достаточно
просмотреть газеты тех лет, чтобы убедиться, что никаких религиозных
проблем в СССР не было. Самой религии, впрочем, тоже не было. По крайней
мере – в качестве фактора, о котором имело смысл говорить в
общественных местах и по общественно значимым поводам.
Характер взаимодействия религиозных объединений определялся в
кабинетах чиновников. Поэтому неудивительно, что легитимных мест для
встречи представителей разных религий было не так уж много – форумы
мира, международные конференции по проблемам разоружения и солидарности
трудящихся всех стран и подобные им пиар-акции.
Вне международного контекста межрелигиозные контакты не только не
приветствовались, но рассматривались как угроза атеистическим устоям.
Религиозная компонента, по логике идеологов нового мира, занимала малую
часть в сознании советского верующего. Ни о каком серьезном общении на
религиозной почве и речи быть не могло.
Тем не менее, скрытые формы диалога в СССР существовали. В кухонных
посиделках, в кулуарных разговорах и частных письмах обсуждались
интересующие определенную часть верующих вопросы. Иногда представители
разных конфессий совершали знаковые жесты. Когда, например, в середине
50-х годов иудеи Евпатории отчаялись зарегистрировать свою общину, они
обратились с письмом к Патриарху Алексию I, прося у него поддержки (1). В
тех суровых условиях Патриарх, конечно, мало чем мог помочь. Но важно
было само ощущение, что ты не один противостоишь безбожной власти.
В отчетах уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви и
Совета по делам религиозных культов содержатся скупые сведения о
звучавшем под спудом диалоге. В центре него, без сомнения, находился
архиепископ Лука.
Святитель считал, что не только православные, но и верующие других
конфессий сообща могут противостоять духовной деградации общества. В
документах Совета по делам религиозных культов сохранился любопытный
рассказ о том, как архиепископ в 1948 году «прибыл в молитвенный дом
евангельских христиан-баптистов в сопровождении двух монашек и одного
священника». «Его приветствовал пресвитер общины Костюков. Лука выступил
и заявил, что прибыл к ним, как к верующим в Единого Бога, и что он
надеется на распространение веры в народе» (2). Немедленно были приняты
меры: «За допущение на кафедру архиепископа Луки Костюков предупрежден
старшим пресвитером» (3).
После этого визита глава Крымской епархии попытался сходить и к
адвентистам. Но уполномоченный СДРК был начеку, и у руководства
адвентистов желание встретиться отпало.
Особо стоит отметить отношение святителя к католикам. В отчетах
уполномоченного СДРПЦ сохранилось письмо одного из священников
кафедрального Троицкого собора о том, «что Лука незаконно заставил его
причащать католиков... Я волю Луки выполнил только потому, что он,
вызвав меня, сказал: «Если ты не будешь исповедовать и причащать
католиков, ты мне не нужен, я тебя из собора уволю». Отец Луки,
насколько мне известно, был католиком, не лучше его и Лука, поэтому он
не случайно окружил себя западниками» (4). Здесь, наверное, стоит
пояснить, что в послевоенном Крыму не было ни одного католического
храма, и требования святителя диктовались исключительно пастырскими
соображениями. Что касается православных священников с западных областей
Украины, то святой ценил их богословскую образованность и охотно
принимал в клир.
Свт.
Лука стремился наладить добрые отношения с католиками и протестантами
не только в Крыму. Он пробовал переписываться с заграницей, в 1957 году,
скажем, написал письма в Париж и США (5). Однако до адресата они не
дошли, попав в руки Г.Г. Карпова – председателя СДРПЦ. Из этого Лука
сделал вывод: «Каждый сверчок знай свой шесток». И перестал писать
иностранцам. «Я совершенно не в курсе жизни католической, англиканской,
протестантской и других церквей мира», – жалуется владыка. Хорошо было
бы, говорит он чиновнику СДРПЦ, если бы наше правительство дало право и
свободу переписки с заграницей не только Патриарху Алексию, но и нам,
епархиальным епископам (6).
Остро отреагировал свт. Лука на антикатолическую кампанию в советской
печати в конце 40-х годов. 8 января 1949 года он пишет письмо
тогдашнему главному редактору «Журнала Московской патриархии»
митрополиту Николаю (Ярушевичу) и критикует его за публикацию
антикатолических статей в «ЖМП»: «Разве церковь католическая только папа
и кардиналы, только Ватикан, к политике которого мы все относимся
отрицательно? Разве церковь католическая не состоит из миллионов простых
людей с чистыми сердцами? Зачем же отравлять их статьями Гермогена
(архиепископа Казанского Гермогена (Кожина) – ред.), ставящими злые и
тяжко греховные преграды между христианами? Зачем, зачем этот тяжелый
грех на радость врагам церкви?» (7).
Святитель не сводил межрелигиозное общение к христианскому диалогу. С
первых дней пребывания на крымской земле свт. Лука постарался
установить нормальные отношения с иудеями. По сообщению начальника
управления МГБ СССР по Крымской области, в начале марта 1947 г.
архиепископ послал письмо на имя раввина симферопольской общины. Он
писал, что «среди обращающихся к нему за лечением мало евреев». Но для
него как врача-хирурга нет разницы в национальности и вероисповедании. И
он просит «довести до сведения еврейского населения, что он лечит
больных бесплатно».
Так, собственно говоря, было и в других местах. Показателен в этой
связи случай с А.М. Штейнбергом. Однажды, во время многочисленных
разъездов архипастыря по епархии, к нему в Керчи в вагон зашел
конферансье Аркадий Штейнберг. По сведениям начальника управления МГБ
СССР по Крымской области, он «неоднократно целовал Луке руку и называл
его исцелителем». Оказывается, в Ташкенте святитель спас его мать от
тяжелой болезни.
Спутник сказал Луке, что после его высылки на север все еврейское
население Ташкента сильно переживало. «Теперь это никогда не повторится,
– продолжил Штейнберг, – вы лауреат Сталинской премии». На это свт.
Лука возразил: «Это ничего не значит. Капицу же выслали, почему меня не
могут выслать?». И тут же высказал мнение, что известный физик, директор
Института физических проблем АН СССР оказался под домашним арестом за
то, что «отказался работать в области атомной энергии, считая это дело в
высшей степени разрушительным и аморальным» (8).
В публичном пространстве архиепископ Лука всячески боролся с
антисемитизмом прихожан, подогреваемым соответствующей государственной
кампанией. 3 апреля 1948 года он произнес филосемитскую проповедь «О
том, что Пресвятая Богородица была еврейкой», которая стала единственной
в СССР подобной декларацией архиерея Русской Православной Церкви.
Известны и другие публичные жесты солидарности с еврейским народом. 9
мая 1947 года в кафедральном соборе, говоря о победе в Великой
Отечественной войне, свт. Лука не преминул напомнить: «Мы помним жуткие
дни тирании над евреями городов, сами немецкие палачи ужасались и
трепетали, видя зверство».
«Многим из нас бывают противны люди, непохожие на нас, с чертами лица
монгольского, китайского или ярко выраженного еврейского типа», –
говорил Лука в проповеди «О милосердном самарянине», подчеркивая
греховность такой реакции (9).
27 апреля 1957 года, в день своего восьмидесятилетия, во время
праздничного обеда архиепископ попросил стенографистку принести
поздравительную телеграмму от иудеев. «Лука рассказал, что поздравления
еврейская община прислала потому, что он в одной из проповедей сказал о
важной миссии еврейского народа» (10).
Староста симферопольской синагоги Франклах, которого архиепископ
когда-то лечил и спас от смерти, сам приходил поздравить архипастыря в
дни церковных празднеств. А когда архиепископ болел, за него даже
молились в синагоге.
А вот некоторые моменты, высвечивающие отношение святителя Луки к
исламу. Дело происходит в Ташкенте в начале двадцатых годов: «Неожиданно
для всех, прежде чем начать операцию, Войно-Ясенецкий перекрестился,
перекрестил ассистента, операционную сестру и больного. В последнее
время он это делал всегда, вне зависимости от национальности и
вероисповедания пациента. Однажды после крестного знамения больной – по
национальности татарин – сказал хирургу: „Я ведь мусульманин. Зачем же
Вы меня крестите?“ Последовал ответ: „Хоть религии разные, а Бог один.
Под Богом все едины“» (11).
Святитель Лука неплохо знал Коран и умел его в нужном месте
цитировать. «Нам следует взять пример с мусульман, у которых в каждом
кишлаке и ауле непременно есть не одна, а несколько маленьких мечетей», –
утверждал святой (12).
Лука высоко ценил религиозность мусульман и иудеев. Однажды, на
замечание одного из священников, что в воскресенье назначен воскресник,
он сказал: «Вот русские люди трусы, татары бы и не вышли ни один на
работу, и никто бы ничего с ними не сделал. Если бы так поступали с
татарами или евреями в их праздник, то ни один не вышел бы на работу.
Ну, а наши, русские, православные, как бараны, боятся и, несмотря на
праздник, идут сатане навстречу» (13).
И все-таки свт. Лука был далек от безбрежного экуменизма. Он умел
«различать духи», чувствовал, понимал «духовную составляющую» ситуации. И
когда вопрос касался прозелитизма, святой не боялся резких слов.
Святителя любили и уважали не только представители различных
вероисповеданий, но даже убежденные атеисты. Он скончался в самый разгар
хрущевских гонений. Стихийная демонстрация в Симферополе, в которую
переросли его похороны, стала грандиозным повалом агитационной
деятельности советских чиновников.
Борис Колымагин
1) Представитель евпаторийской общины Черняк сказал уполномоченному в
1958 г., «что от имени верующих евреев г. Евпатории они подали
заявление на имя Патриарха Алексия, в этом заявлении просят Алексия
помочь им открыть синагогу». (Государственный архив Российской Федерации
(ГАРФ). Ф. 6991, оп. 3, № 1184, л. 176).
2) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 3, № 1173, л. 123.
3) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 3, № 1173, л. 125.
4) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1596 л. 18.
5) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 26.
6) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1596 л. 4.
7) Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого):
сборник документов / Сост., предисловие: прот. Николай Доненко, С.Б.
Филимонов. – Симферополь, Н. Орiанда, 2010. С. 234.
8) Указ. соч. С. 76.
9) http://azbyka.ru/otechnik/Luka_Vojno-Jasenetskij/propovedi_1_31.shtml.
10) ГАРФ. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 35.
11) http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C_%D0%9B%D1%83%D0%BA%D0%B0
12) Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 17. Оп. 125. № 235, лл. 85 – 93.
13) Указ. соч. С. 251.
БлаговестИнфо
Распечатать
