Василий Анисимов. До Филарета автокефалы были негодяями. Репличка.

До Филарета автокефалы были негодяями
Репличка

Василий Анисимов

Отлученный от Церкви Михаил Антонович Денисенко (Филарет) в очередной раз взялся за переосмысление своего собственного прошлого. Новую сказку престарелой шахерезады под названием «Про автокефалию и необходимость объединения ее сторонников» записал ее неутомимый секретарь Евстратий Зоря, так привыкший к постоянному вранью анафемы, что уже и не заботится даже о мало-мальском правдоподобии и соответствии филаретовских припоминаний времени, месту и смыслу.
Они посвящены юбилеям – 90-летию чекистско-самосвятского «собора» УАПЦ и 20-летию собора УПЦ. Непонятно, какое отношение М. Денисенко имеет к революционно-большевистской организации 1921 года? Может, за проведение названного выше собора получил орден Трудового Красного Знамени? Так вроде он тогда еще и не родился. Привязывать же себя к Украинской Православной Церкви, из которой Михаил Антонович с треском был изгнан за многочисленные преступления, еще глупее. Филарет, действительно, деятель из когорты «старой злочинной влады» - лживой, разложившейся, алчной, вороватой, зубами вцепившейся в начальственное кресло и деньги. Слава Богу, Церковь нашла в себе мужество вырвать этот сорняк и вздохнуть свободно. Но он разросся за ее оградой.

Особенностью нынешних припоминаний является то, что они уже не базируются на «вещих снах», которыми Филарет еще три года назад в Оперном театре объяснял свои автокефальные перевоплощения. «И вот снится мне бушующее море, и я один, как перст, на скале…». Было это все, конечно, поэтично, но не убедительно. Помнится, даже любитель всего вещего президент Виктор Ющенко на четвертом сне Михаила Антоновича затосковал тоскою смертною.
Теперь же в припоминаниях все поставлено на добротную, бодрящую основу марксистского исторического материализма, и через его призму Филарет рассматривает проблему автокефалии в себе и проблему себя – в автокефалии. Человек - это сумма общественно-исторических обстоятельств и возможностей. Поэтому Филарет всегда был автокефалом, но, припоминает он, не было в Советском Союзе подходящих общественно-исторических условий не только заявлять, но даже хоть изредка вспоминать об этом. Он так и говорит: «Я не мог поддерживать автокефалию Украинской Церкви тогда, когда Украина не была независимой державою, а была в составе Советского Союза». И объясняет это сугубо патриотической боязнью за свою шкуру и должность: «Если бы я поддержал тогда Автокефальную Церковь – или в 60-80-х годах, или даже в годы так называемой перестройки – меня бы просто отстранили от служения, а на мое место поставили преданного Москве».

Как все гэкачеписты, Филарет, по старинке, именует перестройку «так называемой». Он, опять же, как истинный патриот, и мысли не допускал, что Украина будет независимой, призывал «давить демократию танками». А тут независимость страны появилась, помимо его воли и чаяний. Что делать в новых общественно-политических условиях, коль бытие определяет сознание? Работать с сознанием, чтобы оно соответствовало бытию, в том числе и с воспоминательной его частью. Воспоминания не подкачали, нахлынули, как вешние воды. Подкатило к горлу и вспомнилось – был Филарет автокефалом, и в его лице призрак автокефалии сиротливо рыскал кабинетами КГБ и ЦК КПУ.

Объяснение разумное: по мере изменения общественной и геополитической ситуации меняются образы прошлого, смутное становится ясным, играет новыми красками, уходит страх. Но, безусловно, Филарету надо смелее продвигаться в своих воспоминаниях. Ведь мир не стоит на месте. Михаил Антонович, думается, должен набраться мужества и в свете новых реалий (углубления нашего стратегического партнерства с США, очевидного переизбрания на второй срок Барака Обамы, да и грошенята кое-какие за океаном хранятся) наконец-то припомнить, что во время Союза он был не только украинским националистом, патриотом, автокефалом, но и негром преклонных годов. Разумеется, этого опять-таки никто не замечал (истинные патриоты Украины умели маскироваться), да и если бы «в 60-80-х годах, или даже в годы так называемой перестройки» он в этом признался, его бы не только отстранили от служения, но еще бы и американским шпионом сочли.
А теперь-то чего бояться? Реалии налицо, Евстратий наготове (подтвердит, обоснует и разовьет), национал-демократы возликуют, власть не возропщет (все-таки Филарет в неграх – это меньший абсурд, чем анафема в «патриархах»). Словом, все предпосылки и составные части есть, но Михаил Антонович медлит, видимо, не до конца еще выдавил из себя по капле раба тростниковых плантаций.

Любопытны припоминания Филарета об отношениях с автокефалами. Он признается, что «тогда, в 1989-91 годах, я действительно, критиковал УАПЦ». Так это теперь называется. Видимо, в филаретовой терминологии небезызвестный Сидоров тоже свою козу именно «критиковал»: где встретит, там и покритикует. Только отчего она вся такая легендарно-драная ходила? Как и автокефалы в указанные Филаретом годы: загнанные, запрещенные, озирающиеся по сторонам. Ведь было с кем и как «товарищу Антонову» их критиковать. Дружеское предъявление замечаний было действенном и в последующее время: ведь до 1995 года УАПЦ находилась на нелегальном положении.
Филарет утверждает, что критика его была более чем обоснованной. Для нее нашлась весомая причина: «Ибо на волне патриотизма среди многих действительно отданных автокефалии в УАПЦ бросились и многие негодяи, карьеристы, которые быстро начали пробиваться в ее руководство». Как человек, принципиально чуждый всякому карьеризму (ну, разве можно считать карьерой предстоятельство в УПЦ, местоблюстительство в РПЦ, а затем – «патриаршество» в расколе?), Филарет, естественно, не мог стерпеть такие безобразия в чужом курятнике. И нагрянул наводить туда порядок сам, да так, что только перья полетели.

Первой жертвой филаретовой зачистки, конечно, стал «патриарх» УАПЦ Мстислав. 90-летний племянник Петлюры поначалу наивно полагал, что Филарет появился у них, чтобы тихо-мирно «віджити під українською хустиною». Кстати, сам Филарет ведь тоже не сразу «вспомнил», что он явился к автокефалам нещадно драть негодяев и карьеристов. Цели декларировал понятные и вполне миролюбивые. «Если я переведу на ваши счета деньги Украинской Православной Церкви, где гарантии, что вы у меня их не заберете?» - именно с такими словами обратился к заместителю Мстислава «митрополиту» УАПЦ Антонию Масендичу Филарет. Никакого иного смысла (кроме сохранения за собой награбленного) в существовании украинской автокефалии, как и своего пребывания в ней, он не видел. Речь шла о 4 млрд. руб. – сумма приличная, способная лишить сна любого порядочного человека, с ней кем угодно, а не только автокефалом станешь – лишь бы не отняли.

Но сталось не так, как гадалось. Мстислав, разглядев, что это за счастье в украинском платочке к автокефалам привалило, оторопел, но затем взбодрился, пристрожел, ввел в оборот термин «филаретовщина» и заявил, что она «является трагедией украинского православия». Он пал в этой борьбе с Филаретом роковой, правда, успел перед смертью написать обращение к президенту и Генпрокурору с требованием привлечь к уголовной ответственности организаторов филаретовства в Украине.
Так что с основным карьеристом УАПЦ у Михаила Антоновича как-то не сложилось. То же произошло и со всей украинской диаспорой: в 1998 году «Постоянна конференция украинских православных епископов за пределами Украины» во главе с митрополитом УПЦ Канады Василием и митрополитом УПЦ США и диаспоры Константином запретила в священнослужении пятерых украинских священников и одного диакона за контакты с Филаретом, самому же Филарету предъявила обвинения по 13 пунктам (от экспорта раскола до сеяния вражды). С тех пор его и на порог не пускают.

Однако главным автокефальным карьеристом и негодяем Михаил Денисенко считает «соучредителя» УПЦ-КП автокефального «митрополита» Антония Масендича. Он дважды припоминает его незлым тихим словом: «К нам и засылали московских агентов, таких как Антоний Масендич, которые потом себя раскрыли» и «Но время показало, кто есть кто – ибо рано или поздно лукавые, такие как Масендич, отпадали от Украинской Церкви». И здесь Филарету явно изменяет память (или Евстратий что-то напутал): это ведь Масендич «принял» в УАПЦ Филарета с церковной кассой УПЦ, а не наоборот, о чем, кстати, горько пожалел и за что даже каялся перед народом Украины. Если бы не Масендич, Филарет еще многие годы мыкался бы с Евгенией Петровной, перепрятывая украденное. Отчего же теперь такая черная неблагодарность? Конечно, Масендич был человеком с характером, с первого дня сбивал с Филарета спесь, угрожая выйти к журналистам и рассказать, «кто есть Филарет на самом деле – обыкновенный монах, позорник, разоблаченный даже собственными детьми». Жить с таким соучредителем, под домокловым мечом разоблачений – занятие не из приятных.

В 1993 году автокефалы-соучредители во главе с тем же Масендичем едва не похоронили все филаретовство, встав грудью за Романюка и не пустив Филарета в «патриархи», даже пригрозили массово выйти из «соучредительства» УПЦ-КП. Жулинский с Кравчуком кое-как потушили этот пожар, строго приструнив анафему. Обиженный некарьерист-Филарет даже банкет в Мариинском отменил: коль не его в патриархи избрали, чего пляски-то плясать? Вскоре Михаил Антонович по полной разобрался с негодяями – автокефалы-епископы (по подсчетам - больше полутора десятка) бежали куда глаза глядят, даже за границу, в их числе и Масендич. Правда, они успели выступить с обращением к народу Украины, в котором указывали, что Филарет ведет обманутых верующих к вечной погибели.

Не все, конечно, сумели убежать, некоторые, как Боднарчук (первый автокефальный «епископ») и «патриарх» УПЦ-КП Романюк, погибли при вполне загадочных обстоятельствах. Романюк незадолго до смерти, как известно, обращался в столичное Управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией с просьбой защитить его от того же Филарета и помочь найти припрятанную им кассу УПЦ.
Последние автокефальные негодяи и карьеристы были выбиты Филаретом в 1995 году, среди них, кстати, и нынешний лидер УАПЦ Мефодий Кудряков, который обвинил филаретовцев – ни много, ни мало - в убийстве Романюка.
Михаил Антонович умудрился столько крови попить автокефалам, что родоначальник автокефального движения в Украине «патриарх» УАПЦ Димитрий Ярема в 2000 году даже в своем завещании призвал верующих к борьбе с филаретовщиной. Там же Филарет назван «Люцифером (сатаной) Украины, злобным, темным ее духом», «ведущим людей в ад».

И вот такое непонимание сопровождает Филарета в течение всей его национально-освободительной части жизни. Очевидно, неблагодарность – это родовое пятно автокефалов: Филарет их и наставляет, и вразумляет, и лаской, и в хвост и в гриву, очистил автокефалов от негодяев и карьеристов – иных уж нет, а те далече. А те все одно волком смотрят. Сегодня он призывает признать общей для УАПЦ и УПЦ-КП их совместную историю, начиная с возрождения УАПЦ Димитрием Яремой в 1989 году, избрания первого «патриарха» Киевского и всея Украины Мстислава и т.д. Но в таком случае красной нитью в общераскольнической истории Украины должны проходить «филаретовщина как трагедия православия», люциферство и ведение украинского народа в ад, к вечной погибели. Это, так сказать, филаретовский вклад в общую раскольничью историю. Автокефалы, хотя и не имеют в своем руководстве отлученных от Церкви расколоучителей, но ведь тоже недалеко пали. Помню, как в 1991 году Филарет призвал в Киев будущего Константинопольского Патриарха Варфоломея, и они совместно заклеймили Мстислава и всю УАПЦ самозваным, безблагодатным, богопреступным сообществом. И это тоже «общая история». Так что дороги могут быть разными, с анафемой, может быть, вместе весело шагать и быстрее по любой из них, а вот яма в конце всех кривых, лживых путей - одна.
Ныне изъеденный ложью и гордыней Филарет неустанно плетет небылицы о себе, герое и патриоте, сказ за сказом, чтобы, как и древняя сказительница Шахерезада, оттянуть неминуемый час расплаты. Он жаждет укрепить раскол, увлечь в свои гибельные сети побольше безвинных душ. Но стоит ли сегодня умножать раскольничью богопреступность в и без того измученной, вымирающей Украине, продолжать испытывать терпение Господне? Ведь время разделений уже минуло.